Ветер слегка развевал волосы Лучаны. Она молча стояла и любовалась природой, а Александр любовался ею. В который раз он не мог понять, за что ему подарено такое счастье - быть рядом с такой красивой женщиной. Она почувствовала его взгляд, обернулась и посмотрела на него. Минуту они молча смотрели друг другу в глаза, ничего не пытаясь друг другу объяснить или просто сказать. Наконец она улыбнулась и спросила:

       - Возвращаемся?

       Он молча кивнул.

     Вернувшись домой, Лучана привычным взглядом окинула комнату, стены которой украшали картины, написанные мужем. Женщина задержала взгляд на каждой из них. Александр написал их достаточно давно, но каждый раз Лучане казалось, что она находила в них что-то новое или просто отдыхала душой, глядя на них. Художник видел, как его любимая в очередной раз рассматривает его картины, и в очередной раз ему было приятно, что они ей нравятся и она ценит то, что он делает.

       Не говоря ни слова, Александр поднялся в мастерскую. Через несколько минут он уже пытливым взглядом всматривался в незаконченную картину, пытаясь понять самого себя: что еще он хочет в нее вложить, какие цвета и оттенки смогут лучше передать то, что он хочет сказать. Наконец, он взял кисть и задумчиво, неторопливо приступил к работе…

       Когда Александр ушел, Лучана подошла к роялю и осторожно открыла крышку. Несколько минут она просто перебирала клавиши, затем начала играть мелодию, которую много раз играла, которая ей просто очень нравилась и в эту минуту лучше всего отражала ее настроение. Те картины природы, которыми она сегодня любовалась, были ей знакомы, она любила эти места, ей казалось, что они постоянно меняются, даже в одно и то же время года. Ей нравилось наблюдать, как они меняются, как снова и снова предстают перед ней разными. Если бы кто-то спросил ее, что она сейчас чувствует, она ответила бы, что ей спокойно и хорошо в том месте, где она живет.

 

 

       Лучана вошла в дом с легкой улыбкой на лице, но по ее задумчивому взгляду Александр понял, что в этот момент она думала о чем-то серьезном.

       - Что с тобой?

       - Спросил он.

       - Наши друзья опять пытались объяснить мне, что я смотрю на мир сквозь розовые очки, что я не хочу видеть правду жизни…

       - Какую же правду ты не хочешь видеть?

       - Да все то, что творится вокруг: то, что даже близкие люди пытаются друг друга обманывать, а чужие вообще делают это на каждом шагу, что кругом столько убийств, грабежей, войн… Объясни мне, почему я чувствую внутри себя отторжение, я не хочу принимать за правду жизни то, о чем они говорят, хотя они вроде бы действительно говорят правду, почему?

       Художник внимательно посмотрел на нее и ответил:

       - Просто потому, что к правде жизни, как таковой, это никакого отношения не имеет.

       - То есть, как? - недоуменно спросила Лучана.

       - То, о чем они говорят - это не правда жизни, это правда смерти, правда реальных событий, правда патологии жизни, такой жизни, какой она быть не должна. Настоящая правда жизни — это когда цветы пробиваются сквозь камни, когда человек, несмотря ни на что, не может перейти ту грань, которую ему, как человеку, переходить не положено. Правда жизни — это когда человек утром просыпается и чувствует, что у него нет сил идти дальше, но он все-таки находит в себе эти силы, чтобы сделать хотя бы один шаг вперед, возможно, незаметный для окружающих, но очень важный для него в этом состоянии. Правда жизни — это когда у людей хватает сил и энергии построить свои отношения так, как им этого действительно хочется, а не так, как это складывается в так называемой «реальной жизни». Ты чувствуешь настоящую правду жизни, поэтому, когда этими словами называют что-то другое, у тебя возникает ощущение фальши. Оттуда и отторжение.

       Александр еще более внимательно и серьезно посмотрел на Лучану и сказал:

      - А правда нашей с тобой жизни в том, что я очень тебя люблю.

       По ее глубокому взгляду он понял, что она верит ему и отвечает ему взаимностью.

       Александр медленно шел в сторону леса. Ему казалось, что он все еще слышал слова Лучаны: «Они пытались мне объяснить, что я не хочу видеть правду жизни». Эти самые слова «правда жизни» никак не выходили у него из головы. Хотя они уже обсудили с Лучаной эту тему, он все время думал, как будто желая найти подтверждение своим словам, доказать самому себе, что прав. Но что именно могло стать этим подтверждением, он не знал.

       Задумавшись, он шел по знакомой тропинке, которая вела к роднику. Наконец, услышав звонкое журчание воды, он словно очнулся от своих мыслей, и некоторое время, ни о чем не думая, просто смотрел на родник. Потом, вздохнув, медленно поднял голову и посмотрел на стоящее рядом дерево. Ветер слегка шевелил листья, их приглушенный шепот всегда давал ему ощущение спокойствия. В голове снова прозвучали слова: «правда жизни».

       - Правда жизни? - художник усмехнулся вслух, глядя на легкие движения листьев, - вот она, правда жизни: что бы ни происходило вокруг, родник продолжает журчать, деревья снова одеваются в листву, солнце снова восходит. Это не единственное, что нас окружает, и нам некуда деваться от того, что происходит вокруг, но это не значит, что про эту красоту можно забыть, она ведь никуда от нас не уходит, она здесь, с нами, ее нужно только видеть, хотеть видеть. Нельзя всю свою жизнь и окружающий мир раскрашивать только в темные тона, если в самой этой жизни столько разных красок и оттенков….

       Он обернулся и, как будто в ответ на его слова, солнце ярче осветило островок из маленьких неброских цветов, названия которых он вряд ли смог бы сейчас вспомнить, а какие-то не знал вообще. Гораздо важнее было то, что этот островок был разноцветным, разные цветы и цвета были перемешаны, создавая не слишком яркую, простую и трогательную картину. Александр поднял глаза, с благодарностью посмотрел на небо и задумчиво произнес: 

      - Какое счастье, что мне дано видеть разные цвета и оттенки в жизни, если бы я потерял этот дар, это стало бы одной из самых больших потерь для меня.

       Лучана несла в руках горячий чайник и полусерьезно, полушутя думала о том, что чашка горячего чая может иногда творить чудеса. Подойдя к столу, она осторожно поставила на него чайник и налила чай в чашку. Взяв чашку обеими руками, она вдруг случайно взглянула на картину, висевшую в столовой. На полотне был изображен необычайной красоты кувшин, который, несомненно, был создан очень талантливым человеком.

       Отпив глоток чая, женщина задумалась. Ей вспомнилось, как ее муж был поражен, когда однажды где-то обнаружил коллекцию очень красивых старых кувшинов. Он был просто потрясен их красотой.

       - Было бы очень жаль оставлять в пыли такую красоту, - заметил художник.

       Несколько дней спустя она уже любовалась его новой картиной, на которой гордо стоял один из красавцев - кувшинов. Ее муж с вдохновением рассказывал о том, как в старые времена над этим сокровищем трудился мастер, сколько души и труда он вложил в него. Он не сомневался в том, что этот мастер был человеком большой души, что он был необычайно талантлив, иначе бы он не смог обнаружить такую красоту в столь обыденной вещи, как кувшин.

       Как будто очнувшись, Лучана еще раз внимательно посмотрела на кувшин и вспомнила, что ее саму гораздо больше поразило то, что ее муж сумел вообще разглядеть эту красоту среди старых и заброшенных вещей и так замечательно передать ее на картине. Временами она просто поражалась, как ему удается заразить всех своим видением красоты и вдохновением.

       Лучана поставила чашку на стол и уже повернулась, чтобы выйти из столовой, но что-то задержало ее. Она снова повернулась к столу и внимательно посмотрела на скатерть. Нахмурив брови, она некоторое время недовольно смотрела на нее, прислушиваясь к себе и пытаясь понять, что именно вызывает ее недовольство. Вскоре ей стало ясно, что все дело в этой самой скатерти, которая ей до невозможности надоела. Она закрыла глаза и представила себе совершенно другую, новую скатерть, вышитую разноцветным узором…

       Совершенно забыв о времени, Лучана сидела за пяльцами и вышивала новую скатерть. Она настолько была поглощена своим занятием, что не заметила, как отворилась дверь, и вошел ее муж. Несколько секунд художник смотрел на нее с удивлением. Поняв, что она так занята, что не видит его, он молча стал наблюдать за ней. Ему снова пришла в голову мысль о том, что каждый из нас также выбирает цвета в своей жизни, как и мастерица, вышивающая узор:

 

       Александр быстрым шагом поднялся к Лучане.

       - От наших ребят пришло письмо. - Сказал он, протягивая жене вскрытый конверт.

       Несколько минут она молча читала письмо от сыновей, которые уже месяц гостили у родных и по которым они оба очень скучали. Серьезное выражение ее лица время от времени сменяла улыбка, когда она читала про их приключения, без которых не могла обойтись ни одна их поездка. Наконец, Лучана отдала письмо мужу и с улыбкой посмотрела на него.

       - Да, они там время даром не теряют.

       - Это точно, — смеясь, ответил он. Внезапно его лицо стало очень серьезным.

       - Что с тобой? - спросила Лучана, не понимая, что случилось.

       - Я сегодня был у Эдварда, все обсуждали последние новости. Я уже не помню, у кого из гостей прозвучала фраза: «Они там действительно рисковали жизнью»… Знаешь, я сейчас вспомнил эту фразу и подумал, что ты ведь тоже рисковала жизнью, когда рождались наши мальчишки. Т о г д а я старался об этом не думать, я гнал от себя все страшные мысли, я старался не слушать никакие кошмарные россказни. Но сейчас я опять об этом подумал.

       Лучана вздохнула и очень внимательно посмотрела на него.

       - Я тоже тогда старалась об этом не думать. Я вообще старалась не думать ни о чем плохом. Хотя мне это не всегда удавалось, но все же мне хотелось думать, что все будет хорошо. Я старалась убедить себя в этом. Меня готовили к тому, что мне будет тяжело. Но, знаешь, именно тогда я подумала о том, что рождение ребенка — это создание, творчество. Есть два понятия: «муки творчества» и «вдохновение творчества». Так вот мне очень хотелось, чтобы рождение наших ребят было «вдохновением творчества», и хотя без трудностей, конечно же, не обошлось, мне очень помогли такие мысли. Если бы я думала иначе, мне было бы намного тяжелее.

       Она улыбнулась и добавила, указывая на письмо:

       - Ради них стоило рисковать, правда ведь?

       Художник с нежностью улыбнулся ей в ответ.

 

 

 

       Унылый дождь не прекращался. Серое небо навевало тоску, руки опускались, и не было сил делать что-то серьезное.

       Александр с угрюмым видом ходил по мастерской, с грустью чувствуя, что работа не клеится. Рано утром, увидев серое от туч небо, он не слишком-то расстроился, даже подумал о том, что, по крайней мере, сможет целый день спокойно поработать. Но постепенно понял, что ошибся. Он пытался подобрать нужные цвета, однако новые сочетания казались ему какими-то неестественными. Тогда он попытался представить другую, новую картину, в красках, с ярким солнцем, в надежде на то, что эта фантазия хоть как-то скрасит унылый день. Но все было напрасно. Он сразу же почувствовал фальшь в этой фантазии, понимая, что не верит в эти радужные представления. Врать самому себе ему не хотелось.

       Открыв дверь, художник вышел из мастерской и направился в гостиную. Лучана сидела за роялем, пытаясь сыграть новое произведение, но, судя по всему, у нее тоже не очень-то это получалось. Она постоянно останавливалась и начинала снова. Художник не стал заходить в гостиную, боясь помешать ей. Лучана снова и снова пыталась освоить капризный пассаж, играя то правой, то левой рукой, затем обе ее руки начали очень медленно выводить наконец-то поддавшуюся мелодию. Когда она несколько раз сыграла этот фрагмент и, устало вздохнув, сделала паузу, он вошел в гостиную.

       - Ты просто молодец, - улыбнулся он ей.

       Она молча улыбнулась ему в ответ.

       - Мне бы твое терпение, - продолжил он уже серьезнее. - Дождь навевает на меня такое уныние, что ничего не получается. Все как-то фальшиво и не по-настоящему. А врать самому себе я не хочу.

       - Я тоже. Ты заметил, что это - грустная мелодия? Сначала я хотела сыграть совсем другое, более светлое, но скоро поняла, что сама не верю в то, что играю. Знаешь, до того, как я села за рояль, я долго смотрела в окно на этот серый дождь, в какой-то момент у меня было желание просто заплакать от грусти, но я вдруг подумала о том, что и без моих слез воды сейчас достаточно. Хотя то, что ты слышал - это попытка спрятать слезы в звуках. - Она слегка усмехнулась.  

       Однако художник даже не улыбнулся в ответ на ее слова и усмешку. Он посмотрел на нее очень серьезно и задумчиво, и, наконец, произнес:

       - Я очень ценю в тебе то, что ты всегда стараешься не поддаваться ни мрачным мыслям, ни мрачному настроению.

       - Как видишь, у меня это не всегда получается, - ответила Лучана, все же польщенная его словами.

       - Но ведь ты хотя бы стараешься, и правильно делаешь. Ты даже представить себе не можешь, как важно для меня видеть и чувствовать, что человек, который находится рядом со мной, делает хотя бы несколько шагов, чтобы справиться со своим унынием, найти для себя что-то такое, что хотя бы на чуть-чуть отвлечет его от этого состояния.

       Лучана посмотрела на него с благодарностью и нежностью, понимая, что любые слова, которые она могла бы сказать ему в ответ, сейчас будут лишними.

 

 

 

 

       Александр очень долго трудился над картиной и совершенно не чувствовал времени. Наконец он понял, что сильно устал и что пора немного отдохнуть. Он вышел из мастерской и позвал Лучану. Она не откликнулась. Художник прошел по всему дому, но ее нигде не было. Выглянув в окно, он, наконец, увидел ее. Она гуляла в саду вместе с подругой Анной. Когда они подошли ближе, он увидел, что лицо Анны было залито слезами, а в глазах была отчаянная безнадежность. Он не слышал, о чем они говорили, но видел, как менялось лицо Анны, когда Лучана вдруг начала ей что-то говорить. Сначала ему показалось, что Анна смотрела куда-то вглубь себя и совершенно не слушала Лучану. Но в какой-то момент отчаяние в ее взгляде сменилось вниманием, она стала смотреть на Лучану, не отрываясь, было такое ощущение, что она ловит каждое слово подруги. Вдруг он увидел, что лицо Анны как будто просветлело, и ее губы тронула слабая улыбка…

       Александр отошел от окна и задумался. Он знал, что его жена умела успокаивать, знал это по себе, знал, как ее слова могли действовать на их друзей. Но та сцена, которую он увидел в саду, напомнила ему о чем-то еще. Но вот о чем, он не мог понять…

       Войдя в дом, Лучана увидела, что Александр сидит в кресле и задумчиво смотрит перед собой.

       - О чем ты думаешь? - Спросила она.

       - Я видел, как ты разговаривала с Анной. Я не слышал, о чем вы говорили, но я видел, как преображалось ее лицо, когда она слушала тебя. Ты знаешь, меня всегда удивляло, как легко ты можешь успокаивать наших друзей и меня. Сегодня мне показалось, что твои разговоры с друзьями мне что-то напоминают, я долго не мог понять, что именно, но теперь понял.

       - Что же? - удивленно улыбнулась Лучана.

       - Помнишь, однажды у тебя спутались нитки, из которых ты что-то вязала? Ты так терпеливо их распутывала, твои руки как будто направляли их по правильному пути. Знаешь, глядя на тебя и на Анну, я подумал, что ты даже самые трудные ситуации распутываешь, как нитки.

       - Наверное, с нитками ты в чем-то прав. А вот насчет того, что это легко… Ты ошибаешься. Я - живой человек, и это только внешне кажется, что кого-то успокоить - это так легко.

       Внимательно посмотрев на Лучану, художник увидел, что ее глаза были слегка встревожены, и руки слегка дрожали. Она села за рояль и опустила руки на клавиши. Клавиши дрогнули резкими аккордами, тревожная мелодия напоминала бушующие волны, которыми пенится море во время шторма. Неужели такая буря была в душе его внешне спокойной Лучаны? Как у нее хватало сил выглядеть такой спокойной рядом с Анной?.. Бурные переливы сменила грусть, от которой его сердце сжалось. Но грустная мелодия длилась недолго. Постепенно звуки стали светлее, и он увидел, как светлеет лицо Лучаны. Теперь она была спокойной и умиротворенной. Слушая, как она играет, Александр в который раз задумался о том, что жизнь иногда совершенно неожиданно открывает свои незнакомые грани и заставляет взглянуть на близкого человека совершенно по-другому:

 

 

 

       Александр задумчиво вертел в руках маленькую фигурку. Ему привезли ее в подарок из далекой восточной страны, которая уже давно манила его своей мудростью и необычностью. Она казалась ему непостижимой и далекой, и от того еще более привлекательной. Он уже много раз до этого рассматривал эту фигурку, и каждый раз ему хотелось сделать свою, такую же. Только ему почему-то казалось, что у него это не получится. Какая-то внутренняя нерешительность как будто шептала ему, что человеку, принадлежащему другой культуре, не стоит за это браться.

       Голос Эдварда вывел его из задумчивости. Александр молча кивнул на предложение Эдварда прогуляться, чувствуя легкое напряжение в ожидании вопросов по поводу этой задумчивости. Ему не хотелось ничего объяснять Эдварду, тем более не хотелось признаваться в своей нерешительности. Но Эдварду в этот день было явно не до вопросов. Он сам был задумчивым и грустным. Некоторое время они шли молча. Но вскоре Александра начало тяготить это молчание.

       - Что с тобой сегодня? Приступ меланхолии? - спросил он.

       - Да нет, скорее подавленности. Знаешь, я сегодня проснулся с каким-то странным чувством опустошенности. У меня такое ощущение, что после того, что произошло между мной и Маргаритой, меня, как дерево, срубили - и я падаю и ничего не могу с этим сделать…

       Александр слышал от Лучаны, что отношения Эдварда и Маргариты с самого начала были сложными, а потом они и вовсе расстались, и Эдвард очень болезненно переживал их разрыв. Только в отличие от Лучаны, Александр абсолютно не знал, какие слова нужно сказать, чтобы хотя бы попытаться утешить Эдварда. Вдруг его взгляд упал на молодые побеги, которые он на этой дороге раньше не встречал. Он отлично помнил, что раньше здесь были заросли какого-то кустарника, по-видимому, очень старого. Внезапно он понял, что этот кустарник вырубили, а на его месте выросли новые, еще совсем маленькие, светло-зеленые побеги. Александр, не отрываясь, смотрел на них, не произнося ни слова. Эдвард, который снова начал что-то говорить, тоже умолк, пытаясь понять, что так занимало Александра. Он проследил взглядом, куда смотрел Александр, и тоже посмотрел на молодые кусты. Их взгляды встретились. Несколько минут они задумчиво молчали. Затем Эдвард медленно проговорил:

       - Ты думаешь, мне тоже удастся начать новый этап в жизни?

       - Не знаю. Но я искренне желаю тебе этого.

 

       Вернувшись домой, Александр снова взял в руки фигурку. Он думал о том, что Эдварду, возможно, удастся начать новую страницу своей жизни после того, как он увидел такую поддержку, не придуманное утешение, а естественный пример, который показала ему природа. Неожиданно он ощутил неприятный укол стыда. Еще несколько минут назад он пытался подобрать слова, которые помогли бы Эдварду двигаться дальше, а сам в то же время боялся сделать новый шаг, приводя в оправдание весьма сомнительные доводы.

       Еще раз посмотрев на фигурку, художник представил себе далекого восточного мастера с просветленным от вдохновения лицом. Ему даже на мгновение как будто послышалась музыка, которая, наверное, должна звучать в этой стране. И ему самому захотелось стать таким же мастером, создать то, что он хотел, не оглядываясь на свои страхи и предубеждения. Он взял фигурку и поднялся к себе в мастерскую…

       Когда Лучана с улыбкой смотрела теперь уже на две фигурки, которые стояли друг против друга, брала в руки фигурку, сделанную Александром, она каждый раз думала о том, как это важно однажды переступить через свой страх и опасения и сделать то, что ты на самом деле хочешь.

 

 

       Лучане казалось, что время остановилось. Александр вместе с другом ушел в дальнее поселение рисовать «нечто удивительное». Лучана и ее подруга не могли найти себе места, мужья не возвращались целый день. К вечеру начался проливной дождь, от сильного ветра дрожали стекла. Подруга уже начала паниковать, и у Лучаны больше не было сил, чтобы успокаивать и ее, и себя. Наконец, она поняла, что больше так не может, и решила вернуться домой. Несколько минут она простояла на пороге, глядя перед собой и чувствуя себя полностью опустошенной.

       Этот день просто изнурил ее, хотя его начало было таким добрым. Александр явно чувствовал сильное вдохновение, его глаза горели нетерпением наконец-то приступить к работе. Лучана любила такое его настроение, в такие дни он явно преображался, был очень энергичным. Они с подругой сначала были даже довольны тем, что им наконец-то выдалась возможность спокойно поболтать, не прислушиваясь к добродушным насмешкам мужчин. Но веселый день сменил тревожный вечер, полный ожидания, их беспокойство усилилось, когда началась буря. Лучана пыталась усмирить собственные страхи, пыталась шутить, но потом поняла, что это у нее перестает получаться. Если бы подруга не паниковала так сильно, не строила бы каждую минуту картины одна страшней другой, она, может быть, осталась бы у нее. Но эти воображаемые ужасы были просто нестерпимы. Лучше было уйти….

       Теперь, стоя на пороге дома, Лучана пыталась отделаться от тревожных мыслей, которые не давали ей покоя. Она могла притворяться перед подругой, но себе она врать не могла: она, действительно, очень боялась, что с ним может случиться что-нибудь страшное. — Так нельзя, — наконец, сказала она самой себе вслух, чтобы слова звучали более убедительно. Она попыталась представить себе, как они возвращаются целыми и невредимыми, но вскоре поняла, что сама не очень-то в это верит. А беспокойство усиливалось с каждой минутой. Тогда Лучана решила отвлечься на какое-нибудь занятие, чтобы не думать о плохом каждую минуту.

       Подойдя к роялю, она сначала пальцами провела по крышке, потом открыла ее. Она что-то играла несколько минут, но ей самой казалось, что играет не она, а кто-то другой. Звуки казались ей какими-то отстраненными и чужими, какими-то фальшивыми. Музыка не приносила ей успокоения, и она решила не лицемерить, закрыла крышку рояля и прошлась по комнате, как будто что-то искала….

       Остановившись рядом с пяльцами, она попыталась сделать несколько стежков, представить себе, как будут выглядеть новые шторы, которые она вышивала, но и это любимое занятие на этот раз не успокоило ее. Она пыталась взяться за что-то еще, но все было бесполезно: тревога не покидала ее.

       Лучана подошла к окну и некоторое время смотрела в темноту. Она слышала, как дождь продолжает барабанить по стеклам. Ей казалось, что она даже слышит, как завывает ветер. Наконец она перевела взгляд на подоконник, где стояли ее любимые цветы. Вдруг она заметила, что новый цветок, который она недавно посадила, начинает вянуть. Ей стало нестерпимо жалко его, он казался ей таким беспомощным. Она осторожно взяла горшок с цветком, пытаясь сообразить, что же с ним делать дальше…

       Сильный дождь заглушал шаги приближающегося к дому человека. Лучана не слышала, как открылась дверь, и Александр, обессиленный, вошел в дом. Подойдя к комнате, в которой была Лучана, он остановился на пороге. Она бережно пересаживала цветок, пытаясь вернуть его к жизни. Почувствовав его взгляд, она обернулась и вздрогнула от неожиданности. Несколько минут они просто молча смотрели друг другу в глаза. По взгляду Лучаны художник прекрасно понял, что ей пришлось пережить в его отсутствие, понял, что она уже простила его, и что ему не надо вымучивать из себя извинения, понял, что она занялась цветком, чтобы унять беспокойство… Они оба чувствовали, что любые объяснения будут неуместны. Он молча протянул ей новую картину. Взглянув на нее, Лучана подумала, что ради такой красоты стоило ждать целый день…

 

      - А тебе не наскучило бы это постоянное лето?

    - Ты, действительно, смеешься! Нет, конечно! Ты только представь: ни грязи, ни слякоти, ни половодья… Красота!..

       Через некоторое время Эдвард ушел, вздыхая о том, что его мечта навсегда останется несбыточной. Александр улыбнулся вслед Эдварду, но после его ухода задумался о его словах. Нет, он бы не хотел круглый год видеть лето, хотя слякоть и холода его тоже не особо вдохновляли. Дело было в другом…

       Он вошел в гостиную. Лучана играла вальс, и звуки этого вальса, напоминающие кружение пар в танце, вдруг заставили его подумать о том, что времена года тоже как будто кружатся в танце, постепенно сменяя друг друга.

       Мелодия, которую играла Лучана, то создавала новые образы, то повторялась, а он, слушая ее, вспоминал разные моменты своей жизни, которые происходили в разные времена года. О том, как с нетерпением ждал весну, и, когда снег еще только начинал таять, уже ждал обновления и перемен… Вспомнил густую зелень лета, море цветов, прохладу реки в жаркий день, жужжание пчел…. Вспомнил, как, несмотря на всю эту красоту и тепло, в конце каждого лета его сердце уже ждало наступления осени, кружащихся разноцветных листьев, опадающих с деревьев, прохладного воздуха с неповторимым осенним запахом, даже осенних дождей, которые не похожи на летние…. А слово "зима" напоминало ему не столько о холодах и вьюгах, сколько о падающем хлопьями снеге и заснеженных деревьях в солнечный морозный день. 

      Думая обо всем этом, он не сразу понял, что Лучана уже прекратила играть. Она молча смотрела на него, пытаясь понять, о чем он думает. Как будто очнувшись от своих мыслей, художник взглянул на Лучану и, прочитав удивление и вопрос в ее глазах, ответил:

       - Ты знаешь, сегодня Эдвард жаловался на то, что скоро заканчивается лето, и снова будут дожди и холод… А потом я слушал, как ты играешь вальс, и я подумал о том, что лето, осень, зима, весна тоже как будто кружатся во времени. Честно говоря, грязь и слякоть не приводят меня в восторг, но понимаешь… - Он сделал паузу, пытаясь подобрать слова, чтобы правильно объяснить ей свою мысль. - Понимаешь, я бы не хотел, чтобы у нас все время было лето. Когда весной или осенью что-то меняется в природе, я чувствую, что и во мне что-то происходит, что я не стою на месте. Мне нравятся весеннее пробуждение, зрелость лета, плодородие осени, холодное спокойствие зимы, как будто готовящейся к чему-то новому…. 

       Ведь все это создано не просто так…. Знаешь, мне кажется, что если я перестану чувствовать эти перемены, я потеряю что-то очень важное для художника. Я ведь не просто изображаю что-то внешнее, я хочу чувствовать внутреннюю суть того, что происходит, а меняющаяся во времени природа - часть этой сути, и я не должен упускать это из вида.Он замолчал и посмотрел на Лучану. Встретив ее глубокий и серьезный взгляд, он некоторое время просто молча смотрел ей в глаза. В его взгляде она прочитала благодарность за понимание и не стала нарушать тишину пустыми словами. ​

 

       Лучана вошла в дом с таинственным видом, неся в руках огромную коробку.

       - Что это? - спросил Александр.

       - Сюрприз для нашего праздника, - уклончиво ответила она.

      Поднявшись в верхнюю комнату, Лучана открыла коробку и вытащила из нее долгожданное платье, которое наконец-то было готово, и которое она ожидала с нетерпением, чтобы надеть на праздник. О том, чтобы показаться в этом платье мужу, конечно же, не было и речи, но… Но искушение предстать перед ним в этом великолепии и раньше времени поймать его восхищенный взгляд было сильнее всех доводов разума. Немного поколебавшись, она осторожно открыла дверь и тихо вышла из комнаты. Его не пришлось долго искать, он сидел внизу и листал какую-то книгу. Подобрав полы платья, она стала спускаться по ступенькам, стараясь ступать как можно тише. Художник, словно почувствовав ее присутствие, внезапно обернулся и застыл в изумлении. Глядя на нее удивленным и восхищенным взглядом, он несколько минут не мог произнести ни слова. Лучана была довольна произведенным эффектом. Лукаво улыбнувшись, она игриво спросила, так, как будто то, что он увидел, было обыденным зрелищем:

       - Ну как?

       - Просто потрясающе, - ответил он слегка глухим голосом, еще не совсем придя в себя.

       Лучана еще раз улыбнулась и с невинным видом продолжила:

       - Прическа, конечно, тут будет другая, может быть, добавлю какое-нибудь украшение… Посмотрим…

       Лучана поднялась наверх, чувствуя его восхищенный взгляд… Когда она ушла, он еще некоторое время стоял, задумчиво глядя ей вслед. «Какое-нибудь украшение» — эти слова эхом звучали у него в голове — «какое-нибудь украшение»…

        Наконец, он сказал шепотом:

       - Не какое-нибудь, а…

       Несколько ночей Александр провел в своей мастерской. Если бы Лучана видела, над чем он трудился, пока она спала, ни о чем не подозревая… Но она не должна была этого видеть. На этот раз это был его сюрприз, и он успел его закончить накануне праздника…

       Утром Лучана показалась ему несколько задумчивой…

       - О чем ты думаешь?

       - Мне приснился какой-то странный сон, как будто мы с тобой танцевали…

       Александр засмеялся:

       - Ты даже во сне готовишься к празднику! Но она только слегка улыбнулась:

       - Нет, это не из-за праздника. Вчера я говорила с Áнжелой. Она рассказала мне, что она чувствовала, когда они танцевали с Дорианом, на дне рождения Эдварда… Она сказала, что у нее было ощущение, что их танец похож на разговор, они как будто говорили друг с другом в танце. Никто вокруг их не понимал, но они каждым своим движением что-то друг другу рассказывали, что-то друг другу объясняли. Честно говоря, мне было немного странно это слышать, я подумала, что она еще совсем юная и пока еще немного по-детски все воспринимает. Но сегодня ночью мне приснился наш с тобой танец… Ты знаешь, она права. Танец - это, действительно, разговор…

       Лучана не стала продолжать, ей показалось, что муж и так ее понял. Они не возвращались к этому разговору, пока готовились к приходу гостей. Александр с нетерпением ждал, когда Лучана наконец-то наденет свое великолепное платье. Когда она, наконец, была готова к приходу гостей и вопросительно смотрела на него, ожидая услышать его мнение, он молча подошел к ней, чувствуя, что не может скрыть волнение. Его руки дрожали, когда он протягивал ей коробку. Ничего не понимая, Лучана открыла ее…

       Ее удивлению и восторгу не было предела. Она сразу же поняла, что это украшение он сделал сам специально для нее.

       - Знаешь, я никак не могла подобрать украшение, наверное, чувствовала, что этого не надо было делать. Т а к и х  д р а г о ц е н н о с т е й у меня еще не было. Он прочел в ее взгляде восхищение и благодарность, которые она вряд ли так красноречиво могла бы выразить словами. Платье с новым украшением казалось совершенно другим. Да она и сама была другой. Эти несколько минут дали ей возможность в который раз увидеть что-то новое и очень важное в дорогом для нее человеке и в его отношении к ней. Она бережно погладила его подарок и еще раз с благодарностью посмотрела на него. Внизу репетировали музыканты, используя оставшиеся минуты до прихода гостей. Когда они заиграли знакомую мелодию, Александр спросил у Лучаны:

       - Ты помнишь твой сон?

       - Да. Он взял ее за руку и потянул за собой.

       Они спустились вниз, и он легким движением пригласил ее танцевать. Никто из гостей не видел этого танца. Никто не видел, каким серьезным и глубоким взглядом они смотрели друг на друга, когда танцевали. Вряд ли кто-то из гостей смог бы понять, что значит для них этот танец. Он был важен только для них. Вокруг них кружились картины, украшения, скатерть, фигурки, цветы, - все то, чему они давали жизнь своими руками, как будто добавляли к этому танцу и ко всей их жизни свои неповторимые звуки и краски…